Это был не просто учитель. Это был директор нашей школы. Мужчина очень конкретный, пробивной, инициативный и надежный. Мы его уважали больше чем боялись. Владимир Борисович делал для школы всё что мог. У нас каким то чудом всегда оказывалось самое лучшее лабораторное оборудование в кабинетах химии, физики, биологии, истории … да в общем в любом кабинете у нас всё было организовано «по высшему разряду».
Чего стоила одна только таблица Менделеева в кабинете химии выполненная как световое табло, где каждый элемент мог быть подсвечен с пульта учителя. Компьютерные классы у нас появились чуть ли не сразу в 1985 из БК, а потом в 1989 году уже стояли машины типа Искра-1030, и в 1990-м IBM286 доставшиеся нам вообще как манна небесная по Советско-Американскому проекту «Пилотные Школы» как один из 40 классов предназначенных для всего Советского Союза. Это вообще было невероятной удачей в моей жизни. И Владимир Борисович имел к этому прямое отношение ибо за 5 лет он сделал школу образцовой не только в рамках города Иванова, а вообще…
Иногда я задумываюсь – как я вообще попал в эту школу? Ведь это решилось буквально 30 августа, когда встал ребром вопрос – в 56-ю (древнюю красно-кирпичную с деревянными полами) или в эту вот, только построенную… А кстати… Спросил сейчас в скайпе у мамы – оказывается в книжный магазин, где она работала и где у нее был доступ к редкой литературе любил заходить за книгами Виталий Николаевич Макин, председатель спортивного комитета города, а Владимир Борисович, директор школы – был его другом. Вот значит как. То есть низкий поклон маме!
Так вот Владимир Борисович… Он еще проводил уроки физики. И это было очень очень круто. Во-первых это было шоу с использованием наглядных учебных пособий из Советского будущего (были даже лазерные установки для изучения оптики), во-вторых Владимир Борисович любил задавать нестандартные вопросы по ходу демонстрации, заставляя учеников включать мозги и искать объяснения, выдвигая гипотезы и дискутируя. В-третьих, он никогда не вызывал к доске тех, кому можно заочно ставить двойку, а напротив спрашивал тех с кем было интересно вести диалог. То-есть он не водил пальцем по журналу в поисках жертвы. Важность физики и уважение к себе он культивировал через контрольные работы, оставаясь при этом авторитетом справедливости.
В силу своего антисоциального поведения, я и еще пара друзей не единожды бывали в кабинете Владимира Борисовича, где он общался с нами так, что нам становилось очень стыдно за свои поступки. Вот как-то он умел в целом так руководить процессом, что не было страха наказания. Был страх поступить некрасиво в его глазах, разочаровать его. Хотя иногда он являл строгость и даже ставил вопрос о моем исключении из школы. Но вот чтобы он гневался – я лично не видел. Вспоминая его лицо я не помню, чтобы он злился или закатывал истерики.
Он организовывал досуг школьников в каникулы, открывая что то вроде летнего лагеря прямо на территории школы. Все время куда-то ездил с кем-то встречался, выбивая то зубной кабинет для школы, то посещение университетских лабораторий с уникальным оборудованием для проведение выездных занятий. Мы не видели что с ним происходило – а он горел. Он просто сгорал у нас на глазах.
Во времена падения нравов начала 90-х, когда мы 15 летними мальчишками начали бегать курить на переменах за угол, Владимир Борисович подходил к нам и философски отмечал, что эту глупость в нас он не поощряет и что в дальнейшем от этой привычки будет трудно отказаться и лучше сделать это сейчас, чем мучиться потом. В это время он был уже серьезно болен. Что то было с почками. Он плотно сидел на Гербалайфе, и ходили слухи, что ему можно пить только дистиллированную воду. В общем в один день его не стало… Пост директора заняла женщина-завуч и все пошло не совсем так, как он планировал.
Этот человек показал мне, как важно сохранять стойкость, собранность и хладнокровие в критических ситуациях. У него стоило бы поучиться управлению персоналом и стратегии достижения целей, но в то время, мне было совсем не до этого, и я лишь отметил для себя объемы его неуклонного ежедневного труда и полного вкладывания души в любимое дело. Думаю он мог бы сказать нечто вроде «Если любишь что-то, отдайся этому полностью, без остатка!»