– Я наблюдатель!
– Мы это уже слышали. Чей наблюдатель?
– Ничей, в том то и дело! Я наблюдатель вообще!
– Не морочьте мне голову Мересьев! Вы перешли на сторону противника? Какая у вас миссия?
– Вернуться на Родину!
– Вы уже на Родине! Вас с обмороженными конечностями подобрали ребята, когда вы выползли с территории противника и целую неделю ухаживали за вами, затем товарищ Дехтяренко на самолете доставил Вас в Москву в госпиталь и если бы не профессор Теребинский мы бы сейчас с Вами не разговаривали. И сведения полученные от Вас возможно спасут Вас от ссылки. Поймите наконец серьёзность момента! Профессор сказал, что ранее ваши приступы бреда мы могли объяснить гангреной, переливанием крови и высокой температурой, но сегодня уже пятые сутки как Вы в ясном сознании и все показатели в норме. Вы способны рассуждать здраво? Сейчас стоит вопрос о возможном обвинении в предательстве Родины! Я включаю записывающее устройство. Говорите.
– Да! Да! Так и есть! Я предал Родину! Но Вы не понимаете ! …
Это случилось 28го апреля на четырнадцатые сутки моего мира после крушения. В ту ночь я сильно устал пробираясь ползком через лес. Ткань, которой я обмотал свои руки истрепалась, промокла от снега и холод проникал в мое тело все глубже. Страх, что я могу замерзнуть и не проснуться придавал мне сил ползти дальше. В свете луны мои глаза разглядели впереди большое упавшее дерево с вывороченными кверху корнями, под которыми образовалось укрытие, где я мог бы передохнуть.
Я добрался туда и нашел это прибежище весьма большим и защищенным от ветра. В этой нише я решил немного передохнуть и вдруг заметил что снизу корней дерева, образующих крышу моего приюта, растет странный лишайник похожий на морские водоросли но на ощупь твердый и ломкий как морковь. Я так хотел есть, что не задумываясь отломил один и отправил себе в рот. Я буквально грыз его и это было на вкус как холодный арахис с запахом гуталина.
Потом я почувствовал как меня начало немного мутить, но я решил перетерпеть лежа на спине… а затем как-то сразу я вдруг понял, что стою рядом с деревом на своих ногах словно бы не было того крушения и вижу себя лежащего как младенец в чепчике в теплом кожаном шлеме летчика в головных телефонах которого тишина, а в глазах отражается луна зависшая в небе на северо-западе. Я лежу и я наблюдаю. И я наблюдаю себя.
Я наблюдал себя со стороны целую вечность. Я стоял так и смотрел как мое дыхание медленно испаряется в свете луны. На усах и бороде образовался иней. Я разглядывал себя и оценивал шансы этого бедняги добраться туда откуда сегодня днем ветер донес запах испеченного хлеба. Где-то слева впереди теперь слышался лай собаки. Я слышал это так отчетливо и ясность этого становилась все сильнее. Я услышал как потрескивают деревья и как дышит рядом лось…
– Лось?
– Да, он стоял вытянув шею в мою сторону и раздувая ноздри выпускал клубы пара, глядя на меня широко раскрытыми черными глазами. Я две недели не видел никого крупнее белки, а тут такой огромный величественный зверь с золотыми рогами!
– Золотыми?
– Да, я не сказал? Золотые сияющие рога! Очень необычные. Они сплетались в корону и в какой-то момент я понял, что скорее всего я сильно отравился и у меня уже начались галлюцинации. Это стало очевидно, когда Лось промолвил: Я не лось, а олень. Хотя не совсем да же так. Меня зовут Марича! Я скитаюсь из века в век сквозь пространство и время. Мне приятно видеть тебя вновь играющая душа! Я вижу, что ты изо всех сил борешься за жизнь в этом теле обреченном на ампутацию ног, насколько я могу судить. Ты больше не сможешь летать. Можешь не стараться спасти его. – Сказав это олень превратился в худого старика в бусах, тело которого было в одной лишь набедренной повязке. Старик завис в воздухе скрестив ноги в позе йога.
– Я должен летать! Я воин и буду сражаться! – возразил я.
– Ты не воин – ты сознание! Сознание в котором находится образ твоего игрока. Твой игрок – воин! Но тело получило уже слишком серьезные повреждения и тебе уже проще начать с нами новую игру.
– Игру?
– Эта уже заканчивается для тебя, а мы хотели бы сыграть с тобой в другой лиле.
– Лиле?
– Да проснись наконец уже! Нам нужна вахана в следующей игре, а ты управляешь ветром и умеешь сокращать пространство!
– Отец, ты о чем?
– Старец наклонился заглядывая ко мне в убежище и осмотрев корни дерева и растущий там лишайник скомандовал – А ну съешь ещё!
Я отломил большой кусок лишайника и начал жевать. Почему-то жевать было странно а глотать еще более странно и непривычно. Я думал о том что я просто управляю телом и должен делать это аккуратно, чтобы не подавиться лежа на спине.
– Сколько всего вы употребили этого… лишайника?
– Не скажу точно – пару пригоршней.
– А старик?
– Старик не мог есть – у него тело прозрачное.
– Прозрачное?
– Да! Я не сказал? Он какой-то был и нормальный и ненормальный одновременно. В общем потом я услышал такие ритмичные глухие толчки и понял что слышу стук своего сердца. А потом я понял что могу видеть насквозь и себя тоже со всеми своими внутренностями. И для меня было четко понятно что повреждения ног критические.
– Как вы это поняли? Что значит видели себя со всеми органами?
– Я опять смотрел на себя со стороны. И потом я как то отстранился дальше и увидел… экран…
– Экран?… Алексей! … Алексей что с вами? – Катя, шприц с адреналином срочно!