Когда в третьем классе встал вопрос о том какой иностранный язык я буду изучать в четвертом, я не задумываясь ответил, что немецкий! Мама учила немецкий, дедушка учил немецкий и еще кто-то все время учил немецкий вокруг меня. В том числе и мой двоюродный брат Андрей, который был на три года меня старше и знал кто такой Шрайбикус не по-наслышке. А вообще мне всегда немцы нравились. У них везде порядок и, как выяснилось при изучении языка, такой же порядок у них в словообразовании и произношении. И особо мне было по душе, что буквы в немецком языке сохранили свои исторические латинские названия и алфвавит читался просто А Бэ Цэ Дэ Е Эф Г Ха и так далее, в то время как в английском языке с латинской азбукой что-то произошло под воздействием грибов и сырости потому что у них Е это И, И это Ай, А это Эй. Вы меня простите за грубость, но по-моему это «ад и Израиль», тем более, что я восхищался латынью, так-как это был язык самых умных людей хоть и мёртвый. Короче, выбор был однозначен – немецкий, как исторически менее деградировавший!
И вот в четвертом классе на первом уроке немецкого языка я узнал, что учителем у нас будет не какая нибудь стервозная тётка, а обаятельный мужчина лет тридцати Вячеслав Николаевич Полежаев. Я отметил, что в небольшом кабинете, рассчитанном на 9 парт царит исключительнейший порядок, на стене висят превосходного качества карты Европы. Политическая с Германией разделенной на ГДР и ФРГ, а также пластиковая объемная географическая со снежными горами Швейцарских Альп на юге и синим Ламаншем на севере. На столе лежит компактный переносной кассетный (!) магнитофон с записями уроков немецкого ориентированные на постановку идеального произношения, а в шкафу за задней партой имеются журналы и книги на немецком языке. Стало ясно, что Вячеслав Николаевич из тех, кто с виду русский но в душе немец в хорошем смысле слова.
Как учитель он был гуманистом, не строжничал и не давил. Даже Женя Шваргин мог получить у него тройку, выучив как тарабарщину и прочитав стихотворение на немецком языке без какого бы то ни было понимания, о чем оно было написано. Но те кто хотел учить язык – имели возможность обучаться по полной программе. У меня с немецким все шло прекрасно и когда Вячеслав Николаевич вернулся в очередной раз из поездки в ГДР и привез от туда письма немецких пионеров и предложил взять каждому, чтобы вступить в переписку, я согласился. И так в моей жизни с его подачи образовался друг в Германии Andreas Klimpke который жил в городе Voerde 6 . Типа Арзамас 16 или вроде того. В пятом шестом и седьмом классах Вячеслав Николаевич постепенно стал для многих ребят другом. Он приносил на урок записи зарубежных исполнителей, и кто-то даже переписывал у него Scorpions Wind of Change потому что он включил этот трек на уроке просто чтобы познакомить нас с этой музыкой и она нам понравилась.
В старших классах когда от Андреаса из германии стали приходить более длинные и сложные письма, я заходил к Вячеславу домой и он помогал мне перевести их на русский. Жил он рядом с моей бабушкой по отцу в 5 минутах ходьбы. У него была небольшая квартирка на первом этаже панельной пяти-этажки с окнами во двор. Он показывал свою коллекцию аудиозаписей, где все было подписано калиграфически ровно и было сложено по алфавиту в стенке. Помню, в какой-то момент случилось так, что его квартиру ограбили и унесли стерео и все эти записи по-моему тоже. Было тогда сильно жаль его. Жил он практически один, потому что говорили, что с женой они расстались. Он часто проводил время с нашим трудовиком – Константином Викторовичем (вот не помню к сожалению фамилии) пытаясь что то замутить вроде кооператив какой-то чтобы выжить в девяностые.
На уроках немецкого я думал о том как мне должен пригодиться этот язык когда я буду жить в Германии. Я реально мечтал об этом и представлял себя живущим где нибудь в Берлине, где чистота и порядок встречают тебя на каждом углу. Такие у меня были по крайней мере представления на тот момент и отчасти они сформировались благодаря Вячеславу Николаевичу. Просто, когда я взял в руки его личный комбинированный русско-немецкий и немецко русский словарь изданный в германии, в виниловой ярко желтой обложке с синим срезом двух тысяч страниц тончайшей прочнейшей белейшей бумаги где 100% черными ровными идеальными буквами красивым шрифтом с засечками были пропечатаны слова, вырезан алфавитный рубрикатор это было просто потрясение качественного уровня, особенно после того как выяснилось, что это двойной словарь, который как-бы склеен из двух путем прикладывания одного к перевернутому другому тыльными сторонами, так что получалось две обложки и не было последней страницы – ну это было просто … просто крест на всей тогдашней отечественной полиграфии. Просто крест навсегда.
Поэтому Вячеслав познакомил меня не просто с немецким языком, но через свои уроки познакомил с предметами культуры немцев, с их мировоззрением и отношением к жизни. Возможно это послужило формированием некоего излишнего перфекционизма и педантичности , а также предвзятого скепсиса в отношении всего русского. Но я об этом не жалею. Надеюсь, что он еще жив здоров и … кстати надо попытаться связаться с ним каким то образом.